Валерий Конов. Четыре зуба на ладони. Врач хоккейной сборной Валерий Конов – о травмах российских хоккеистов Валерий конов спортивный врач

Врач московского «Динамо» Валерий Конов - о допинговом скандале в отечественном спорте с участием теннисистки Марии Шараповой и других российских звезд.

Валерий Евгеньевич, итак Шараповой, Кулижникову и Ко грозят четырехлетние дисквалификации за использование метаболического средства «мельдоний», который в российских аптеках проходит под названием «милдронат» и продается по цене 270-280 рублей за упаковку (40 капсул). Ваш комментарий.

Давайте по порядку. Итак, милдронат – это отечественное ноу-хау, разработанное еще в СССР, в середине семидесятых годов в Латвии. Сейчас и по радио, и по ТВ только данный препарат и обсуждают, хотя ничего экстраординарного в нем нет. Обычный кардиопротектор, защищающий сердце, а также печень человека при определенных нагрузках. То есть ни о какой искусственной стимуляции результатов, ни о каком допинг-эффекте здесь речи не идет. Называйте милдронат как хотите. Как витамин, рекомендованный для профилактики сердечных приступов, при ишемическом повреждении клеток. Или как обычное лекарство для сохранения здоровья.

Тогда в чем проблема мельдония, Шараповой и Ко? В том, что мы не смогли защитить свою фармацевтику и своих звезд?

Я думаю, прежде всего в том, что все они – и препараты, и спортсмены – произведены здесь, в СССР. А к таким продуктам сегодня особое отношение. Но это уже отдельный разговор – и не совсем о спорте… Вообще же, как говорится, при желании докопаться можно и до столба. Например, до самых банальных российских антибиотиков, которые на Западе тоже не всем известны. Или до обычной дистиллированной воды. Она ведь тоже в чем-то кардиопротектор: если профессиональному спортсмену не даешь три литра воды в день, то все, он уже не спортсмен…

Уже известно, что в прошлом году 724 российские допинг-пробы из 4316 (17 процентов) показали наличие милдроната. В нашем хоккее он тоже популярен?

Давайте по порядку. 30 сентября 2015 года к нам в «Динамо» пришло уведомление о запрете на использование данного препарата с первого дня нового календарного года. Что-либо обсуждать здесь было поздно, медицинский штаб клуба просто принял это решение к исполнению. Точно мы не знаем, в течение какого времени после приема милдроната его следы на тестах могут проявляться. Официально допингом он считается с 1 января 2016 года. Видимо, после 30 сентября в течение трех месяцев спортсменам должно было хватить времени гарантированно от него очиститься.

То есть в принципе та же Шарапова могла принять препарат в октябре-ноябре в фактически еще не запрещенное время, а в январе были обнаружены лишь его «далекие» хвосты?

Со стороны комментировать что-либо трудно. Но этот вариант, наверное, самый реальный.

- Так как все-таки обстоят дела с милдронатом в хоккее?

А что, в нашем виде спорта сердца работают не так, как в теннисе или волейболе? В общем в хоккее его применяли.

- Чем будете попавший под санкции препарат замещать?

У нас еще остается разрешенной дистиллированная вода (смеется). Если же серьезно, то не волнуйтесь – разберемся. По науке и по закону. Пусть даже он становится таким гибким.

- А что теперь делать Латвии, которая, говорят, экспортировала милдронат на 70 миллионов евро в год?

Будем переходить на шпроты?

РАЗГОВОР ПО ПЯТНИЦАМ

Доктор Конов в российском хоккее легенда. Глаза игроков теплеют, стоит заговорить о нем. Да и сам он излучает теплоту - свойство для врача необходимое.

Через его руки прошли тысячи пациентов - что в сборной, что в московском "Динамо". Возможно, Конову достаточно взглянуть на давний рентгеновский снимок, чтобы определить - кому принадлежит. Лично мы не удивились бы.

На чемпионате мира в Кельне Валерий Евгеньевич работал с полной нагрузкой. И не его вина, что сборная вернулась лишь с серебром.

- Какой случай за вашу медицинскую карьеру особенно озадачил?

Пожалуй, когда на Олимпиаде в Нагано в стартовой игре Павел Буре уже во второй смене получил травму. Мы, врачи сборной, тогда впервые имели дело с энхаэловцами. Вокруг них был такой ажиотаж…

- То есть?

Да все вокруг говорили: "В НХЛ медицина совсем на другом уровне, там все иначе". Тут Павел падает - и врезается в штангу! Вот с этим падением и связаны самые сильные переживания.

- Перепугались?

Конечно. Но больше перепугались журналисты - причем непонятно, за кого. Меня потом все расспрашивали: "Как вы не боялись выбегать на лед? А если что-то серьезное?"

Запомнился и чемпионат мира в Гетеборге. Там непростая ситуация была с Равилем Гусмановым.

- Что стряслось?

Серьезно повредил колено. А на носу важнейший матч с чехами. Говорю Гусманову: "Обследовал тебя без компьютерной томографии, мой диагноз такой-то. Точнее разберемся только в Москве". Рава в ответ взмолился: "Доктор, делай, что хочешь - только чтоб я вышел и сыграл".

- Вышел?

Да. Не одну блокаду я тогда сделал. Гусманову пришлось туго, но он терпел. Потрясающее мужество. Это только то, что касается сборной.

- А в "Динамо"?

Мишка Грабовский едва меня видит - сразу бежит обниматься.

- И приветы вам шлет через газеты.

Точно. Тот случай многие знают - как он принес мне в ладошке несколько зубов.

- Четыре, кажется.

Да, четыре. Получил шайбой в лицо прямо на раскатке в Тольятти. Кровь фонтаном - минут десять ушло лишь на то, чтоб остановить кровотечение. Я был поражен: когда Мишка после этого появился на площадке, трибуны встали. В Тольятти!

- На раскатке тоже можно получить травму?

Еще какую! В Нижнем Максу Афиногенову ухо шайбой практически оторвало. Можно было засунуть руку между головой и ухом, которое болталось на коже. Кто-то из своих бросил - а Макс выезжал из-за ворот, не заметил.

- Что сделали?

А что тут сделаешь? Пришил. Макс вроде не жалуется. Ухо до сих пор на месте.

- Как же вы умудрились так зашить разорванную губу Грабовскому - и следа не видно?

С перепугу. И в цейтноте… А на раскатке и Андриевский однажды не уберегся. Отлетела шайба в нос - а он не видел. Хоккеисты же наклоняют голову. Кровотечение носовое было жуткое. Обычно остановить его помогают специальные тампоны из губчатого вещества. Но в то время их было не найти - поэтому обошелся ватой и пальцами. Сейчас после такого я вряд ли выпустил бы хоккеиста на лед. Просто смелости не хватило бы. А тогда спрашиваю: "Саша, что будем делать?" Андриевский отвечает: "Готовиться". Вижу - явный перелом носа. Говорю об этом, но Сашка ничего слышать не желает: "Правь здесь!"

- Неужели решились?

Решился. Времени в обрез, выправлял без анестезии. Перчатки надел - и стал двигать туда-сюда. "К зеркалу подойди. Тебе нравится такая конфигурация?" Андриевский говорит: "Немножко левее…" Я снова надел перчатки - поправил нос левее. Вот так раза три-четыре устанавливали.

- Он потом в маске вышел?

Нет. Маски тоже были дефицитом. Когда матч закончился, я перекрестился. Если б Сашку кто-нибудь задел, от легкого толчка вся эта конструкция развалилась бы.

- А назавтра?

Назавтра, как положено, отправились на рентген. Смотреть, что получилось. Врачи взглянули: "В какой косметологической клинике ему вправляли нос?" - "Какая косметология? В раздевалке темно, два пальца в нос засунул - и выправил". Вы, говорят, нас обманываете. Не верим, наверняка побывали у специалиста.

- Грабовский принес вам четыре зуба в руке. Еще рекорды были?

Был не рекорд - но случай помнится. Играл в "Динамо" Рома Ильин, ему тоже шайба угодила в область рта. В 92-м году, кажется. Смотрю - нет трех передних зубов. Вздыхаю: "Утром поедем к стоматологу…"

- Почему утром?

В те годы зубные врачи круглосуточно еще не работали. И тут в раздевалку заходит уборщица с совком в руках: "Ребята, не вы потеряли?" Гляжу - и поверить не могу: на совке лежат в рядок все три зуба.

- Вот так номер.

На следующий день приехали в поликлинику ФСБ, которой заведовал Михаил Васильевич Дунаев, дай бог ему здоровья. Он говорит: "Давай, Рома, раздевайся. А ты, Валера, держи фотоаппарат - снимай уникальную операцию". - "Какую?" - "Будем эти же зубы ему обратно вживлять…" Хорошо, накануне я догадался положить их в физраствор. Два с половиной часа шла операция, вживили зубы.

- И как? Носит?

Да вон, недавно Рому встретил. Присмотрелся - кажется, с теми же ходит.

- Кто из спортсменов удивлял повышенным болевым порогом?

Среди хоккеистов такие - почти все. Они могут поймать на себя шайбу - и продолжают играть. В то же время падают в обморок от банального укола. Или впадают в шок от маленького рассечения. Девяносто процентов хоккеистов способны выдержать сумасшедший удар - и только почесаться. Многие ребята вообще с переломами играли.

- Кто, например?

Данила Марков - в Квебеке на чемпионате мира. Но об этом уже никто не вспоминает.

- У него трещина стопы была?

Нет, в Квебеке ему сломали кисть. А с трещиной он играл на Олимпиаде в Турине. Паша Дацюк на моей памяти выходил на лед с серьезным повреждением. Витя Козлов.

- И ничего не чувствуют?

Да чувствуют, конечно. Просто помогаешь, насколько возможно, снять им эту боль. А Андрей Марков и Петя Счастливый - с какими травмами они играли на чемпионате мира в Москве? Вы знаете про их связки?

Слышали. А еще знаем из рассказов Сергея Зубова: пришел он делать укол. Едва доктор всадил обезболивающее, Зубов грохнулся в обморок. Это не в вашем кабинете было?

Зубов в моем кабинете никуда не падал. У меня от уколов случались обмороки у Буре и Могильного. И не только у них. Это в конце 80-х было. Еще помню, как в медицинском институте привели нас с другом на практическое занятие. Так друг, увидев человека на операционном столе, потерял сознание. Думал, голову о кафель расшибет. Ничего, оклемался. Сейчас - прекрасный хирург.

В футбольном "Локомотиве" доктора до сих пор с содроганием вспоминают Марата Измайлова с его мнительностью. Вам такие люди попадались?

Конечно. Не хочу называть фамилии, но мнительных и суеверных в спорте полно. Был у нас известный игрок, который рядом с Сашей Юдиным на лавке сидел. Юдин спокойный, уравновешенный. Ту сценку я запомнил очень хорошо. Стою у бортика, в двух шагах сидит Юдин, а знаменитый игрок на льду почему-то не задерживается. Все время приезжает со смены через десять - двенадцать секунд. Сашка клюшку поглаживает - и этому между делом: "Что-то ты тяжело дышишь". Знаменитый прислушался к самому себе: "Да, тяжеловато". Юдин говорит: "Ты, наверное, длинные смены делаешь. Давай-ка покороче…" Тот обрадовано закивал: "Отличная мысль!"

С суевериями постоянно сталкиваюсь - переставишь чью-то клюшку, перешагнешь через чью-то ногу - заставляют обратно шагать.

- Задом?

Иногда и так. Или клюшку на место приходится ставить.

- Самый могучий организм, который встречали?

Да вот сейчас в сборной с ним каждый день виделся - Андрей Назаров. Или Игорь Вязьмикин. Мощный был парень. Мы часто в футбол играли - я с хоккеистами и бегал, и прыгал. Как-то на олимпийской базе в Новогорске играли вечером. Темень, ни черта не видно - так Вязьмикин меня сбил: и, как в мультике, пробежал по мне два раза, вперед-назад. Натурально затоптал.

- Даже Виктор Тихонов считал его едва ли не самым талантливым игроком ЦСКА. Откуда у него прозвище "Змей"?

Скорее всего, от фамилии. Игоря я знал хорошо, с детского возраста. Очень жалко, что его нет больше с нами, очень.

- Прервать его алкогольную эпопею было невозможно?

Да возможно - просто на какое-то время Игорь выпал из хоккея. В начале 80-х домой ко мне приезжал, мы подолгу беседовали. На эту тему в том числе. Помогал ему во всех делах. У него были периоды латентные, почти не пил. Потом как-то судьба нас развела, я Вязьмикина совершено потерял. Он изредка дозванивался.

- Когда был последний звонок?

В прошлом году незадолго до смерти - это было ужасно… Я даже голос не узнал.

- Так изменился?

Это был не голос - какое-то шипение на конце провода. Говорю: "Кто это?" - "Игорь Вязьмикин. У меня большие проблемы, рак горла". Я его практически не слышал, насилу разобрал эти-то слова. Собирался приехать к нему в больницу - но мы как раз улетали на следующий день. А когда вернулись - уже некого было навещать. Славное было поколение - Вязьмикин, Татаринов…

- Проблемы Татаринова в прошлом?

У Миши все нормально - тренирует у нас, на катке МЧС. Привел себя в порядок. Звонил недавно, - Татаринову хоккейный клуб "Динамо" выдал коньки, клюшки, экипировку. Правда, только он начал тренировать на том катке, через две недели случилась неприятность.

- Что?

Да какой-то солдат отпилил балку - и весь надувной каток рухнул. Надеюсь, Миша не пострадал. Это забавно, конечно.

Вы рассказали трагическую историю про Вязьмикина. Другой динамовец, Борис Зеленко, совсем молодым умирал на ваших глазах?

Мы в тот момент разъехались по отпускам - но успели Борю направить в институт Герцена. А он собрался в Турцию отдыхать. Я его предупредил: "Никакой Турции, только в онкологический институт. Там будешь в надежных руках".

- Уже знали, что с ним?

Ничего не знали - Зеленко лишь пожаловался: "У меня родинка разрастается". Случай подозрительный, и я все ему расписал - сперва онколог, потом дерматолог. Главное - исключить самое страшное. Боре предложили родинку удалить. Так он все-таки улетел в Турцию, и там стало хуже. Родинка еще увеличилась. Летом Борис из "Динамо" перешел в другой клуб. Больше я его не видел. Умер Зеленко спустя несколько месяцев.

- Так быстро сгорел?

Ему готовы были помочь и в институте Герцена, и в онкоцентре на Каширке. Он же почему-то решил лечиться в Штатах лучевыми пушками. Но американцы все затянули. И Боре уже ничего не помогло.

- Кто в спортивной медицине для вас - идеал доктора?

Игорь Силин, который работал в ЦСКА и сборной. Познакомился с ним на чемпионате мира в Германии. Спокойный, квалифицированный. Игорь всегда находил возможность как-то смягчить обстановку юмором. Жаль, жизнь нас свела поздновато, лучше бы - раньше. А когда Игорь заболел - он для меня стал эталоном мужества. Потрясен, что в таком состоянии на Олимпиаде в Турине Силин продолжал настолько профессионально выполнять свою работу. Хоть это, наверное, и ускорило его уход в августе 2006-го.

- Странные врачи вам встречались?

Разумеется. Но и здесь давайте без фамилий. Есть великолепный хирург, среди его пациентов немало хоккеистов. Он шокирует всех, кто с ним впервые сталкивается.

- Чем?

Да тем, что снимки не признает. Просто запрещает с ними заходить в свой кабинет! "Даже не показывайте", - кричит. Чтобы определиться с диагнозом, ему не нужны ни снимки, ни компьютерное обследование. Достаточно руками пощупать колено. Причем я присутствовал на операциях и видел: диагноз ставит безошибочно.

- С ума сойти.

Иногда руками действительно быстрее поймешь характер травмы. Допустим, повреждение мениска компьютер не всегда читает. Впрочем, это зависит еще и от ракурса… У нас есть круг врачей, которым доверяем ребят, - Семевский, Королев, Орлецкий, Архипов, Балакирев. Еще хочу сказать спасибо Зурабу Орджоникидзе. Перед чемпионатом мира он здорово помог, когда возникли проблемы с Радуловым.

- Колено?

Да. К Зурабу в диспансер на Курской мы приехали после тренировки в десять вечера. Был выходной день, до этого я обзвонил кучу клиник - никто не соглашался сделать ультразвук. А ждать мы не могли. Так Орджоникидзе сразу организовал консилиум. Вызвал Балакирева, рентген, специалистов по УЗИ.

- Обошлось без операции?

Решили попробовать консервативное лечение. Но до чемпионата мира оставалось слишком мало времени, чтобы привести Радулова в порядок. А если не готов на сто процентов, ехать на такие турниры не имеет смысла.

- Есть хоккеисты, которые живут с обидой на вас?

Наверное, нет. Многие до сих пор звонят, даже из Америки. Андрюшка Марков, например. Паша Дацюк всегда с Новым годом поздравляет… Хоть я никогда не шел на поводу у ребят. Некоторые говорили: мол, определись, с нами ты или с тренерами. "Конечно, с тренерами", - отвечал. Если игроки нарушили режим, я никого не покрываю. Был единственный случай, когда предупредил парня: "Еще раз увижу в таком состоянии - первым пойду к тренеру и все расскажу". Угроза подействовала.

- Как узнали, что нарушал? По запаху?

Разве сложно определить, выпивал ли накануне человек? Выдают запах, поведение. Хоккеисты должны понимать: если не режимят, это обязательно отразится на игре. А нет результата - нет и денег. Значит, подводят не только себя, но и всю команду.

- А как относитесь к тому, что игроки курят?

У нас лишь один настоящий курильщик. Остальные, мне кажется, больше балуются. Помню, как я поразился, когда в 91-м во время Суперсерии увидел легендарного Ги Лефлера с сигаретами. Сидит спокойно, не от кого не прячется. Но самое удивительное, что курят многие музыканты. Я воспитан на "Битлз", "Дорз", "Роллинг Стоунз". В этих группах курили все, не думая о том, что надо беречь голос, связки…

- Помните эпизод с Гончаром в Магнитогорске?

Когда он на площадке случайно столкнулся с Овечкиным? Еще бы! Был локаут, Серега играл за Магнитку, Сашка - за "Динамо". Я за Гончара так перепугался, что тут же выскочил на лед. Подбежал: "Сереж, ты в сознании? Меня узнаешь?" - "Да". О том, как это выглядит со стороны, совершенно не думал. И дело не в том, что я не доверял Мише Новикову, врачу "Металлурга" - нет-нет, он очень квалифицированный специалист. Но у меня сработал инстинкт. С Гончаром столько лет знакомы, он же наш, динамовский! Вдруг что-то серьезное? Да и вообще, когда речь идет о здоровье игрока, не имеет значения, в какой команде он играет. Врач обязан помочь! Как помогали доктора "Витязя" коллегам из "Авангарда", когда произошло несчастье с Черепановым.

А у меня еще в Америке на Кубке мира был случай. На трибуне прямо за нами сидели мама с дочкой. И ребенку шайба попала в лицо. Народ зашумел, дожидаться бригады врачей я не стал - полез через ряды к девочке. Потом нас отвезли в медпункт. Бедняжке прилично досталось - сильное сотрясение, она была в коматозном состоянии.

- Шайбой же и убить можно?

Можно. Такое бывало. Слава богу, не при моем участии.

- Правда, что однажды на тренировке "Динамо" Бульин свернул челюсть Скопинцеву?

Я не хочу об этом рассказывать.

- Вы-то не хотите, а вот сам Скопинцев с некоторым торжеством в интервью рассказывал.

В самом деле? Ну тогда и мне скрывать нечего. Да, было. Конкуренция… И в других клубах подобных случаев раньше хватало. Был такой защитник - Селянин. На тренировке играли в баскетбол. Селянину не понравилось, как новичок из Белоруссии у него мяч отобрал. Затем вызвал его в коридор - и тоже мальчишке челюсть сломал.

Селянин - личность известная. Как-то во время матча подрался - а потом еще в кабинку штрафников к чужому игроку забрался, продолжать битву. А со Скопинцевым чем все закончилось?

Влад извинился. Он очень переживал, что так вышло. Зато со Скопинцевым теперь они не разлей вода. Как ни странно, после таких драк игроки часто становятся друзьями.

- Тот же Гончар - удивительно начитанный парень. Кого еще из хоккеистов без книжки не представить?

Хаванова. Саша - ходячая энциклопедия. Он же в Америку уезжал, чтобы стать программистом, представляете? Мечтал работать в Apple и создавать компьютерные программы для Macintosh.

- Хоть кто-то из тренеров повышал на вас голос?

И не раз. Работа есть работа. К тому же у каждого своя методика. Юрзинов, допустим, перед матчами с более слабыми соперниками иногда специально устраивал конфликты. Как-то в плей-офф умудрился рассорить меня с Трефиловым. Мы жили в соседних домах, я постоянно подвозил его на тренировки. А из-за Юрзинова недели две не разговаривали.

- Как же Владимиру Владимировичу это удалось?

Обычная история. Трефилову про меня наговорил одно, мне про Андрея - другое. Если Юрзинов видел, что в команде тишь да гладь, сразу начинал волноваться: "О, заболотились, закислились. Нужно что-то делать". Искусственно создавал конфликтные ситуации. Но потом всегда извинялся: "Прости, так было надо".

- Знаменитые баллоны Крикунова имеют право на существование?

Знаете, об этом лучше рассуждать тренерам, а не врачам. Но как доктор могу сказать - какая-то польза есть.

- На определенном, разумеется, этапе?

Вот именно, на определенном этапе. Все зависит от того, как эти баллоны использовать. Я со многими тренерами разговаривал - Белоусов и Воробьев тоже применяют баллоны. Да и в "Динамо" это не Крикунов придумал - они были еще в 90-е. Работа с отягощениями дает интересный эффект…

- Какой?

Фаза взрыва. Но работа бывает разная. Где-то таскают пустой баллон - как, к примеру, в командах у Белоусова. Кто-то делает так: один игрок тащит эту камеру от грузовика, а на ней сидит хоккеист. Иногда два, но бывает и три.

- Вот Крикунов-то и сажал по трое.

Ага. И, сажая по трое, мы стали в 2005-м чемпионами. Не хочу связывать эти нагрузки с результатом, но факт есть факт. Физическую работоспособность такие упражнения повышают. Есть на эту тему еще любопытные упражнения.

- Например?

Один конец резинового пояса привязывается к борту, на другом конце - хоккеист. Можно к этому поясу вместо борта прицепить двух игроков - пусть эти двое упираются, а один тащит. Полезная штука.

- Самое неординарное упражнение, которое вы видели?

Футболом на льду никого не удивишь - и на коньках, и без. А вот теннис - это было что-то. Или прыжки через ворота.

Юрий Моисеев нам рассказывал, что заставлял своих хоккеистов играть в бадминтон на льду. Мы думали, он шутит.

О, точно! Это был не теннис, а бадминтон. Моисеев не шутил. Назаров, если попросите, может вам рассказать, через что он в "Динамо" прошел. Как играли в баскетбол на льду. И Гончар, и Козлов должны это помнить.

- И как?

Один сидит на плечах, а ты бегай, играй. Верхний ведет мяч. При Моисееве было еще одно занятие - для больных. Мнимых больных, как считал Юрий Иваныч.

- Очень интересно.

Напротив динамовской базы - поселок. Если хоккеист жалуется, дескать, рука болит, Моисеев посмотрит, усмехнется: "Нет проблем. Будем работать на ноги". До поселка метров триста. Снега по пояс. Вот игрок и должен карабкаться через эти сугробы - триста туда, триста обратно. И так десять раз. Причем не схалтуришь.

- Почему?

Моисеев проверял - чтоб след в след не попадал.

Знаем, что нереально было обмануть Зинэтулу Билялетдинова. Он подходил и щупал капоты автомобилей игроков - чей теплый, тот отлучался с базы.

Сам Билялетдинов ничего не трогал. Для этого есть исполнители.

- На "неотложке" вы успели поработать?

Нет. Сразу после института попал в отдел спортивной медицины. С 79-го по 90-й трудился в "Динамо" с командой по современному пятиборью. Параллельно десять лет работал в молодежной сборной по хоккею. Потом Юрзинов решил меня перетащить в хоккейное "Динамо", откуда как раз уходил врач. Я отказывался. В итоге чуть на Кушку не загремел.

- То есть?

1990 год. Ялта. Дом отдыха пограничника, куда я приехал с женой и двумя детьми. Там и столкнулся с Юрзиновым. Мы были немножко знакомы, но я никак не ожидал, что он вдруг заговорит со мной на хоккейные темы. О том, как игрокам надо корректировать нагрузки, еще пару вопросов задал. Думаю, к чему бы это? Вернулся в Москву, вызывает Виталий Давыдов: "Хоккейную специфику ты знаешь. Переходи к нам". "Нет уж, спасибо, - отвечаю. - Вы на сборах круглый год сидите. А у меня жена молодая, маленькие дети".

- Что Давыдов?

Прищурился: "Ты кто по званию? Старший лейтенант? На Кушке со спортсменами никогда не работал?" - "Виталий Семенович, я все понял. Согласен". - "Вот и славно. 6 мая ждем на сборе в Болгарии".

- Нынче вы в каком звании?

Полковник. Получил досрочно в 2005-м, когда "Динамо" стало чемпионом. Проничев нас награждал. Но сейчас форму почти не надеваю, не то что в союзные времена. Тогда с этим было строго. Тогда приходилось мотаться на военные сборы. Пока не отстреляешь и не отмаршируешь, зарплату не получишь.

- У вас, кстати, форма какая - пограничная или милицейская?

И такая, и такая есть. Сначала десять лет отслужил в милиции, потом - в погранвойсках, которые со временем слились с ФСБ. Так что у меня осталось три формы. Еще лейтенантский китель, который в 90-м году нашел на базе. Вот это сувенир так сувенир.

- Откуда?

Когда пришел в хоккейную команду, узнал, что предыдущий доктор в Новогорске жил с Юрзиновым через стенку. Думаю: "Зачем мне такое соседство?" Я музыку люблю послушать, ребята постоянно заходят. И перебрался в самый дальний номер, где до меня жили Юра Вожаков и Сережа Яшин. Вот от кого-то из них там и осталась форма пограничника. Решил сохранить. Но больше всего горжусь тем, что сберег бронзовый бюст Дзержинского. Его вручили команде за первое место на турнире пограничников. Там и табличка уцелела. Теперь-то уж можно достать, людям продемонстрировать. А в перестроечные времена никому не показывал. Сами знаете, какое к Дзержинскому отношение было.

- В вашем доме наверняка и от хоккеистов подарков немало.

Все жидкое уже закончилось, - рассмеялся Конов. - Есть клюшки, игровая форма. Приятно, что с Олимпиады в Ванкувере, где меня не было, ребята привезли комплект. А Марков именные перчатки для сына передал. Он в хоккей на любительском уровне играет.

- С кем в нынешней сборной у вас особенно хороший контакт?

С Марковым и Афиногеновым. Давно дружим. Но и с остальными ребятами проблем нет. Все относятся уважительно. Тот же Овечкин, кажется, мог и зазвездить - ничего подобного. Общаемся, как прежде.

- Чем чемпионат мира в Кельне для вас отличался от всех остальных, на которых побывали?

У нас очень дружная команда. Это было и на прошлом чемпионате мира, и на позапрошлом. Коллектив тот же самый, с психологической точки зрения, полагаю, подобран идеально. Ни конфликтов, ни разногласий. Все делают свое дело - а когда становится трудно, поддерживают друг друга. Мне приходилось видеть и ругань на лавках, - в экстремальных ситуациях всякое бывает. Но в этой сборной - только поддержка, только добрые слова.

- Долго еще собираетесь работать?

Пока силы есть. Одно время были со здоровьем большие проблемы. Если честно, в какой-то момент я уже со всеми попрощался. Но выкарабкался. От подробностей воздержусь. Выжил - и слава богу.

Раз Конов оказался в "Динамо" благодаря Юрзинову, мы и решили позвонить Владимиру Владимировичу, вспомнив, что тот сейчас в Москве. Юрзинов за свою жизнь всяких врачей повидал, но о Конове отзывается с особенной теплотой.

У динамовской команды по современному пятиборью Конова мы, можно сказать, отобрали. О нем были хорошие отзывы, а я всегда придерживался принципа: лучшие специалисты должны работать со мной. Руководство ЦС "Динамо" пошло навстречу.

Как же я благодарен судьбе, что свела с Валерием! Восторгаюсь им! Любому тренеру иметь в команде такого врача - счастье. Для Конова не существует слова "нет". Если надо - пахать может сутками. Трудяга и большой профессионал. На Олимпиадах и чемпионатах мира я поражался: когда ж он спит? Когда успевает поесть? Зайдешь к нему в час ночи - работа кипит. Зайдешь рано утром - уже на ногах.

На Играх в Турине он и обо мне не забывал. Иногда я чувствовал себя неважно - то давление, то еще что-то. Вида не показывал, но от Валеры ничто не укроется. Сам подойдет, тихонько протянет таблеточку: "На, приди в себя…"

Бывало, зайдет после игры. Я уже по глазам вижу: "Кто?" Конов называет фамилию игрока: "С коленом проблемы. Наверное, не сможет завтра играть". - "Поднимай". И он поднимал! При этом, если хоккеист говорил: "Не могу", - я никогда не заставлял его выходить на лед. Но многие сами так рвались в бой, что готовы были терпеть любую боль.

Не забуду Кубок Канады-91. После финальной сирены игроки поехали обмениваться рукопожатиями. Смотрю - Вася Первухин левую руку протягивает. Странно, думаю. А позже выяснилось - правая рука у него висит, как плеть. Даже пошевелить не в состоянии. Но никому ничего не сказал.

Конов и на сюрпризы горазд. Помню, как с массажистом Сережей Мнацакновым они любили разыгрывать иностранцев. За границей на крупных турнирах организаторы всегда приставляли к сборной сопровождающего. По-русски, естественно, ни бельмеса. Так Валера с Сережей учили человека разным словам. Потом тот зайдет в автобус к игрокам и вместо приветствия ляпнет на русском: "Кто наср…?" И растерянно глядит по сторонам, не понимая, почему все хохочут.

Еще один важный момент - Конов не делит игроков на великих и обычных. Относится ко всем одинаково. Потому к нему и тянутся. Правда, раньше звезды попроще были. Теперь капризов стало больше. Порой такое приходится выслушивать… А Валера - человек ранимый. Но никогда не жаловался, не ныл - выдавала его лишь глубокая печаль в глазах.

Я не удивлен, что Валерий столько лет работает в "Динамо". Во-первых, он преданный и порядочный. Во-вторых, в клубе тоже не дураки сидят. Понимают, такими кадрами разбрасываться нельзя. Уверен, многие клубы охотно пригласили бы его. Но Конов без "Динамо" себя не представляет.

Доктор в команде - вообще позиция интересная. Вспоминаю один случай. Было это на Олимпиаде в Сараеве. Виктор Тихонов перед игрой всегда погружен в размышления, что-то записывает в блокнот. Поэтому разминка и подготовка к матчу были на мне. Тихонов же лишь краем глаза посматривал.

Стартовый матч проводили с итальянцами. Так я от волнения перепутал время и вывел команду на лед не за сорок минут до игры, а за час сорок! У народа глаза на лоб полезли, когда увидели нас. Ребята, кстати, промолчали. Решили, наверное, что так надо.

В той игре Витя Тюменев повредил связки коленного сустава. Врач потом себя корил: "Это все из-за того, что хоккеисты рано вышли на лед, к игре успели остыть. Почему же я промолчал?" Но Тюменев, мужественный парень, сжал зубы, весь турнир с травмой отбегал. И уже после того, как мы стали олимпийскими чемпионами, врач мне сказал: "До сих пор не могу понять, как он с таким коленом играл?!"

Юрий ГОЛЫШАК, Александр КРУЖКОВ

Владимир Рауш

Доктор Конов в роли врача "скорой помощи"

«У хоккеистов болевой порог снижен до предела»

- Многие спортивные врачи в свое время так или иначе занимались спортом. К вам это тоже относится ?

Лично я стать спортивным врачом решил еще в подростковом возрасте. Жили мы бедно: папы не было, мама работала уборщицей, получала 56 рублей в месяц. На всю коммунальную квартиру из 26 человек - один черно-белый телевизор КВН. Хозяева раритета, наши соседи, разрешали смотреть по нему чемпионаты мира по хоккею и фигурному катанию. И вот мне втемяшилось в голову, что я стану врачом хоккейной сборной СССР. Тем более что биология и анатомия давались мне очень хорошо.

Правда, в старших классах меня едва не выгнали из школы. Задали написать сочинение на тему «Мой герой», я возьми и напиши про Остапа Бендера. Что тут началось! Меня вызвали на педсовет: уже хотели отчислять, дали последнее слово. К счастью, удалось вывернуться. «Если бы Остап Бендер с детства жил при Советской власти, он мог бы стать настоящим человеком, - заявил я. - Его живой ум и большие стремления принесли бы много пользы обществу». После этих слов проголосовать за мое исключение у учителей рука не поднялась.

Сказалось и заступничество нашей классной руководительницы Татьяны Георгиевны - будущей жены Вячеслава Ивановича Колоскова. Она только пришла в школу, была еще совсем юной и рассказывала нам очень интересные вещи. Например, о том, какие отклонения происходили в мозге у Ленина в последние годы его жизни. В то время за такое лет пятнадцать запросто могли впаять. Очень начитанная, она имела доступ в Ленинку к закрытому архиву, куда простых смертных не пускали. В классе на галерке сидели пятеро балбесов, она нас оставляла после уроков и рассказывала. В итоге все поступили в институты, стали достойными людьми.

Помню, как мы отмечали ее свадьбу с Вячеславом Ивановичем. Он тогда уже возглавлял Управление хоккеем СССР, в квартире стояли клюшки знаменитостей - Мальцева, Харламова, Рагулина. Мы принесли портвейн «Три семерки», курим, общаемся. Пришел Колосков, посмотрел на собравшийся класс, засмеялся: «Ничего-ничего, сидите. Ковры с прилипшей жвачкой мы выбросим, от бычков всё очистим». Душевный человек...

- Вы долго работали в «Динамо» с пятиборцами. Правда, что оказались в хоккее практически помимо воли?

Это целая история. В 1990 году из хоккейного «Динамо» ушел врач, начали искать нового. Я тогда летом работал с пятиборцами, а зимой по совместительству - с молодежной сборной СССР по хоккею. Однажды на отдыхе в Ялте столкнулся с Владимиром Юрзиновым. Спустя пару дней он вдруг подходит с планом подготовки команды: посмотри, мол, насчет нагрузок. Я еще удивился: с чего это?

Возвращаюсь в Москву, меня вызывает Виталий Давыдов, занимавший тогда один из руководящих постов в Центральном совете «Динамо». «Шестого мая хоккейная команда отправляется на подготовительные сборы в Болгарию, - говорит. - Поедешь с ней». «Не хочу, - начинаю отнекиваться. - Они по триста дней в году на сборах сидят, а у меня жена молодая, сын только родился». Давыдов посмотрел на меня задумчиво, начал крутить глобус: «Ты в каком звании, лейтенант? Знаешь, что у нас на мысе Кушка тоже есть команда?» «Всё, понял, - отвечаю. - Шестого буду на месте». Так с тех пор я эту дату и запомнил... Хотя с хоккеем к тому моменту мог уже давно распрощаться.

- Почему?

Помните грандиозную драку между сборными СССР и Канады на молодежном первенстве мира-1987 в Чехословакии? Я работал врачом в той команде. Весь ее тренерский штаб и обслуживающий персонал тогда дисквалифицировали. Меня же спасла любовь к чтению.

- Не понял, поясните.

Раньше из Чехословакии все возили люстры и шубы. Купил на месте за 300 рублей, в Союзе за полторы тысячи продал и год живешь безбедно. Я же был книгочеем и в Чехословакии приобрел три огромных чемодана книг. Все на русском - классика, современная литература. Разложил их аккуратно в гостиничном номере и поехал с командой на матч с канадцами.

Руководителем сборной тогда был Анатолий Тарасов. Перед игрой в раздевалке он произнес перед ребятами пламенную речь. Мол, в его бытность советские хоккеисты никогда не боялись соперника. Изучали самбо, каратэ, джиу-джитсу, но находили возможность не дать спуску. В общем, настроил ребят так, что от них искрило. Хотя драка получилась во многом случайной. У Валеры Зелепукина был привычный вывих плеча. Он просто отмахнулся от соперника, сустав у него и вылетел. Женька Давыдов спрыгнул со скамейки запасных, чтобы помочь. Тренеры Васильев с Гуреевым не хотели драки, попросили: «Ты его просто отзови в сторонку». Но канадцы уже сидели на бортике, готовые к рукопашной.

Драка продолжалась около 20 минут. Когда я после ее окончания зашел в нашу раздевалку, глазам представилась сцена как из фильма «Веселые ребята». Один лежал навзничь на скамейке, другой сидел на полу, третий прикладывал лед к синякам... Стоны, ругательства, не знаешь, к кому первому идти. Вратарь Иванников разбил руки в кровь. Когда началась заваруха, он набросился на своего визави - канадского голкипера. Повалил его на лед и начал лупить кулаками по маске. Канадец смеется, а Валера остановиться не может. Единственным, кто обошелся без повреждений, был Саша Могильный. За ним трое гонялись, но он очень ловко уворачивался от ударов - уже тогда здорово на коньках бегал.

Вечером того дня ко мне в номер зашел Тарасов. Смотрит, как обычно, в пол: «Доктор, а почитать у тебя чего-нибудь есть?» «Берите, что хотите, - показал я на свою галерею. И добавил в шутку: - «Я всегда с собой библиотеку вожу. Чтобы ребята самообразованием занимались». Анатолий Владимирович глянул на мое собрание сочинений и обомлел: «Ну ты, доктор, молодец!»

Вернулись мы домой, на нас волна критики валится. Пресса, телевидение полоскают, позором советского спорта называют. Тренеров дисквалифицировали на два года, и я готовлюсь к худшему. Думаю: всё, остался без работы. Вдруг в «Комсомолке» выходит статья Тарасова. В ней он последними словами клеймит тренерский состав, который-де не провел необходимой воспитательной работы. Единственным, кто удостоился похвалы от мэтра, оказался... я. «Только врач команды Валерий Конов думал о моральной стороне подготовки молодых спортсменов», - значилось в статье. Похвала Тарасова в центральной прессе в то время дорогого стоила. Так любовь к книгам сохранила мне будущее: я начал подниматься по карьерной лестнице и дошел до национальной сборной.

- Говорят, что у хоккеистов болевой порог снижен до предела.

Так и есть. Другое дело, предыдущие поколения были терпеливее, чем нынешнее. Люди спокойно переносили боль, ничего не боялись. Помню, как Саше Андриевскому в 1992 году на раскатке перед матчем разнесло нос шайбой, семь обломков. Надо вправлять, а в раздевалке темно, с электричеством тогда проблемы были. Посадил его перед зеркалом, вставил в ноздри два пальца, вправил кости. «Нравится?» - спрашиваю. «Нет, - говорит, - немного правее». «А так?» - «Теперь левее». И, представляете, Андриевский в таком состоянии провел встречу!

На следующий день поехали вместе с ним в больницу снимки делать. Врачи спрашивают: «Вы где кости вправляли?». «Где-где, в раздевалке», - отвечаю. Они смеются, думают: шутка. Когда поняли, что всё всерьез, мигом посерьезнели. «Как? - удивляются. - Без инструментов, без снимков?» «Практически без анестезии», - объясняю. У меня был специальный спрей, но он мог усилить кровотечение. Поэтому я брызгал им по минимуму. Когда на живую шьешь, быстрее заживает.

- Вы и рваные раны так же лихо зашиваете?

Первый опыт у меня был в 1980 году. Приехал в больницу с игроком из молодежной сборной, у него рассечение. В Первом меде, который я окончил, мы шили и на трупах, и на собачках. А вот на живом человеке ни разу не было. Медсестра на меня посмотрела - бледный, руки трясутся. Говорит: «Доктор, давайте я зашью». «Нет, - отвечаю, - я сам должен. Если этот порог не переступлю, так дальше и будет». «Может, спиртика? - предлагает она. - У меня есть немного». «Спасибо, я так, - отнекиваюсь. - Иначе надо из профессии уходить». Ничего, справился. Через две недели шов зажил так, что его и найти не могли.

Доктор Конов (слева) еще не знает, что у Мозякина серьезный перелом

«Чтобы не оставить легкие на поле, даже летом надо быть в форме»

- Система подготовки хоккеистов в последние годы сильно изменилась?

Прежде всего изменилось отношение к функциональной диагностике. Хоккеисты уже давно не бегают кроссы по секундомеру, только по пульсу. Физиология у всех разная, да и состояние игроков на предсезонных сборах отличается. Кто-то одолеет 5 километров за 18 минут и не задохнется, а для кого-то такой темп станет серьезной нагрузкой. Ребята бегают со спорттестерами, перед тренировкой им дается задание: не выходить за пределы определенной кардиозоны, которая определяется порогом анаэробного обмена. Если темп упал или слишком вырос, прибор тут же подаст звуковой сигнал.

- Есть мнение, что российская спортивная медицина серьезно отстает от западной. Вы согласны с этим?

Не стал бы так категорично это утверждать. С возникновением КХЛ у нас регулярно проводятся медицинские семинары. На одном из них, весной, присутствовал профессор из Италии. Начал я с ним разговаривать о мышечных травмах, упомянул специализированную аппаратуру для лечения. Он руками разводит: мол, о такой не слышал. Спрашиваю его о препарате «Неотон», который применяется для лучшего заживления мышц. Это, кстати, итальянская разработка. Он опять плечами пожимает. «Всё, спасибо большое за разговор, - говорю. - Мне ваш уровень понятен».

Очень серьезно относятся к врачебным делам и в «Динамо». Заходит как-то генеральный менеджер Андрей Сафронов: «Док, а где у нас ударно-волновая установка?» Это на сегодняшний день одно из самых современных приспособлений для лечения травм, особенно закрытых - плечи, колени. «Так у нас ее и не было никогда», - отвечаю. «Она тебе нужна?» - «Нужна, да только дорогая очень». «Всё, завтра давай бумагу мне на стол, - командует. - Будем покупать». То же самое и с другим оборудованием. В общем, на лечение сейчас в российском спорте денег не жалеют.

Вы работаете в сборной очень давно, сотрудничали и с Быковым, и с Билялетдиновым, и со Знарком. Секрет профессионального долголетия заключается в том, чтобы не перечить тренеру?

Знаете, мы иногда со Знарком очень здорово спорим. Можно, конечно, всё время кивать головой, как китайский болванчик, но это идет делу во вред. Если хоккеист не может из-за травмы сыграть три недели, поперек природы не пойдешь. С другой стороны, надо отдать должное: новое поколение тренеров относится к этому вопросу иначе, чем предшественники. Раньше на лед выгоняли игроков с переломами и другими серьезными повреждениями, которые могли дать осложнения. Сейчас такого нет.

- Где граница, до которой врач может идти в своих рекомендациях тренеру?

В клубе спорные ситуации обычно возникают во время предсезонки. Ну если не готов игрок, не может он бежать километр за три с половиной минуты. В «Динамо» тренер по физподготовке очень квалифицированный, но максималист. Первое время мне с ним было трудно. Настаивает: «Должны бежать, и всё». Только когда ребята стали сходить с дистанции, он смягчил позицию. Теперь же, после перехода на пульсометрию, измерение лактата, с помощью которых можно определить функциональное состояние спортсмена, стало гораздо проще. Если пульс зашкаливает за 200 ударов, видно: человек не готов. Настаивать - значит доводить дело до крайности, вплоть до срыва сердечного ритма. В результате приходится снижать нагрузку. Вся группа бежит километр за 3.20-3.30, а один - за 4 минуты. Зато на том же пульсе, что и остальные.

- Часто бывает, что хоккеисты приходят на предсезонный сбор неготовыми?

Бывает. Особенно те, кого приглашают из других клубов. Те, кто хоть раз прошел подготовку в межсезонье в Пинске, знают: чтобы не оставить легкие на поле, даже летом нужно быть в хорошей форме. Все, конечно, слышали о предсезонке в «Динамо». Но одно дело - слышать, другое - прочувствовать на собственной шкуре. Одного хоккеиста я как-то поймал на слишком высоком пульсе, потом у него даже началась аритмия. Пришлось хвостом за ним ходить, чтобы по ходу тренировки человек не выходил за пределы разрешенной кардиозоны. В итоге парень нормально провел всю предсезонку, потом отлично сыграл в чемпионате.

Ваш коллега Василий Авраменко иногда помогал баскетболистам в сборной скрыть последствия ночных гулянок, отпаивал их чаем. У вас бывали такие случаи ?

Однажды иду утром, навстречу защитник Саша Юдин. Вижу, что человек несвеж. Говорю ему: «Давай договоримся так, и всей команде передай. Тренерам я ничего не скажу, но это первый и последний раз. Ведь вы меня и мою семью лишаете денег. Сыграешь плохо, команда потерпит поражение, все мы не получим премиальных. Еще раз повторится - лично пойду и доложу о случившемся».

Но самым большим уроком стала для меня история с Александром Кувалдиным. Пожалел я его тогда, хоть и говорят, что жалость - плохой советчик. Саша пришел на базу в таком состоянии, что мы его с коллегой сразу под капельницу положили. Иду к Билялетдинову, докладываю: «Кувалдин играть не может. Плохо себя чувствует». Тот сразу всё смекнул: «Сейчас я спущусь в медчасть. Если пойму, что он нарушил режим, а ты его прикрываешь, сразу уволю». Пришлось признаться. Билл и говорит: «Никогда так больше не делай. Игрок получает огромные деньги, которые ты никогда в жизни не увидишь. Случись что, он перейдет в другой клуб и свою семью прокормит. А возьмут ли тебя - большой вопрос».

Я подумал и понял, что он прав: надо определяться, на чьей ты стороне. Мы ведь с тренерами делаем одно дело, бьемся за результат.

- По номерам ходите, наличие постояльцев проверяете?

Если игроки решат нарушить режим, никакие обходы не помогут. Скажем, был у меня в «Динамо» случай. Играли мы в Питере против СКА, на следующий день должны были уехать на турнир в Финляндию. Тогдашний главный тренер Петр Воробьев послал совершать обход. Обошел все номера, пожелал всем спокойной ночи. Утром Саша Карповцев с Игорем Королевым стоят на ступеньке и качаются. Один делает шаг и падает, второй - за ним. Воробьев - в крик, снял с меня стружку по полной программе за недогляд. Прошло несколько дней, я решил все-таки выяснить ситуацию. Спрашиваю: «Ребята, когда же вы успели так убраться? Я ведь зашел в номер, вы в кровати лежали...» Те смеются: «Док, тебе тридцать, а ты всё как маленький. Мы лежали под одеялами уже при полном параде - костюмчик, галстук, ботиночки. Только ты дверь закрыл, мы из номера - и на дискотеку».

- А в нынешней сборной отбой существует?

Существует, установлен на 23 часа. И из мини-баров в номерах все спиртное вынимается. Но ведь этим дело не решить, тут вопрос самосознания. Если ребята захотят напиться, они сделают это. У них в каждом городе десятки знакомых, стоит только пальцами щелкнуть. Думаете, в Минске для кого-то было проблемой спиртное в номер пронести? Да только я знаю, что никто из них за эти две недели режим не нарушил.

Сказано
Владимир Юрзинов, заслуженный тренер страны: - Любому тренеру иметь в команде такого врача - счастье. Для Конова не существует слова «нет». Если надо, пахать он может сутками - трудяга и большой профессионал. На Олимпиадах и чемпионатах мира я поражался: когда же он спит? Когда успевает поесть? Зайдешь к нему в час ночи - работа кипит. Зайдешь рано утром - уже на ногах. Еще один важный момент: Конов не делит игроков на великих и обычных, относится ко всем одинаково. Потому к нему и тянутся.

Андрей Сафронов, генеральный менеджер «Динамо»:
- Когда мы объединялись с ХК МВД, у меня было очень много ходатаев. Одни просили взять в штат новой команды администратора, другие - директора базы. За доктора Конова никто не просил. Просто у него были очень хорошие рекомендации от моих очень хороших друзей. Поэтому я пригласил его и предложил вместе работать и дальше. И не ошибся: это человек и профессионал с большой буквы.

Владимир РАУШ Премьера рубрики

Уважаемые читатели!
Начиная с октября Валерий Конов станет регулярным гостем - да нет, скорее хозяином - нашей новой рубрики «Спросите доктора Конова». Вы можете задавать ему любые вопросы на тему здоровья, травм и лечебной физкультуры. Просим отправлять их на адрес электронной почты [email protected] с пометкой в теме сообщения «В рубрику «Спросите доктора Конова». Ждем ваших писем!

Валерий Конов — удивительный человек. На каждый журналистский вопрос у него словно бы заранее припасена отдельная история. Без этого человека российская сборная вряд ли бы выиграла золотые медали мирового первенства в Минске. Корреспонденту нашей газеты доктор Конов рассказал о травмах, терпении и нарушителях спортивного режима.

Андриевскому вправлял нос перед зеркалом

— Валерий Евгеньевич, говорят, что у хоккеистов болевой порог снижен. Это правда?
— Так и есть. Другое дело, предыдущие поколения были терпеливее, чем нынешнее. Помню, как Саше Андриевскому в 1992 году на раскатке перед матчем разнесло нос шайбой. Посадил его перед зеркалом, вставил в ноздри два пальца, вправил кости. «Нравится?» — спрашиваю. «Нет, — говорит, — немного правее». — «А так?» — «Теперь левее». И представляете, Андриевский в таком состоянии провел встречу! На следующий день поехали вместе с ним в больницу снимки делать. Врачи спрашивают: «Вы где кости вправляли?». — «Где-где, в раздевалке», — отвечаю. Они смеются, думают — шутка. А когда поняли, что все правда, — мигом посерьезнели.

— Ваш коллега Василий Авраменко иногда помогал баскетболистам в сборной скрыть последствия ночных гулянок, отпаивал их чаем. У вас бывали такие случаи?
— Однажды иду утром, навстречу защитник Саша Юдин. Вижу, что человек несвеж. Говорю ему: «Давай договоримся так, и всей команде передай. Тренерам я ничего не скажу, но это первый и последний раз. Ведь вы меня и мою семью лишаете денег. Сыграешь плохо, команда потерпит поражение, все мы не получим премиальных. Второй раз случится — лично пойду и доложу о случившемся».
Но самым большим уроком стала для меня история с Александром Кувалдиным. Пожалел я его тогда, хотя и говорят, что жалость — плохой советчик. Саша пришел на базу в таком состоянии, что мы его с коллегой сразу под капельницу положили. Иду к Билялетдинову, докладываю: «Кувалдин играть не может. Плохо себя чувствует». Тот сразу все смекнул, говорит: «Сейчас я спущусь в медчасть. Если пойму, что он нарушил режим, а ты его прикрываешь — сразу уволю». Пришлось признаться. Билл и говорит: «Никогда так больше не делай. Игрок получает огромные деньги, которые ты никогда в жизни не увидишь. Случись что, он перейдет в другой клуб и свою семью прокормит. А возьмут ли тебя — большой вопрос».
Я подумал и понял, что он прав: надо определяться, на чьей ты стороне. Мы ведь с тренерами делаем одно дело — бьемся за результат.

Если ребята хотят напиться — они сделают это

— По номерам ходите, наличие постояльцев проверяете?
— Если игроки решат нарушить режим, никакие обходы не помогут. Скажем, был у меня в «Динамо» случай. Играли мы в Питере против СКА, на следующий день должны были уехать на турнир в Финляндию. Тогдашний главный тренер Петр Воробьев послал совершать обход. Обошел все номера, пожелал всем спокойной ночи. Утром Саша Карповцев с Игорем Королевым стоят на ступеньке и качаются. Один делает шаг и падает, второй — за ним. Воробьев — в крик, снял с меня стружку по полной программе за недогляд. Прошло несколько дней, я решил все-таки выяснить ситуацию. Спрашиваю: «Ребята, когда же вы успели так убраться? Я ведь зашел в номер, вы в кровати лежали...» Те смеются: «Док, тебе тридцать, а ты все как маленький. Мы лежали под одеялами уже при полном параде — костюмчик, галстук, ботиночки. Только ты дверь закрыл, мы из номера — и на дискотеку».

— А в нынешней сборной отбой существует?
— Существует, установлен на 23 часа. И из мини-баров в номерах все спиртное вынимается. Но ведь этим дело не решить, тут вопрос самосознания. Если ребята захотят напиться, они сделают это. У них в каждом городе десятки знакомых, стоит только пальцами щелкнуть. Думаете, в Минске для кого-то было проблемой спиртное в номер пронести? Да только я знаю, что никто из них за эти две недели режим не нарушил.

Чтобы не оставить легкие на поле, даже летом нужно быть в хорошей форме

— Вы работаете в сборной очень давно, сотрудничали и с Быковым, и с Билялетдиновым, и со Знарком. Секрет профессионального долголетия заключается в том, чтобы не перечить тренеру?
— Знаете, мы иногда со Знарком очень здорово спорим. Можно, конечно, все время кивать головой, как китайский болванчик, но это идет делу во вред. Если хоккеист не может из-за травмы сыграть три недели, поперек природы не пойдешь.

— Где граница, до которой врач должен идти в своих рекомендациях тренеру?
— В клубе спорные ситуации обычно возникают во время «предсезонки». Ну если не готов игрок, не может он бежать километр за три с половиной минуты. Был в «Динамо» тренер по физподготовке — очень квалифицированный, но максималист. Первое время мне с ним было трудно. Настаивает: «Должны бежать, и все». Только когда ребята стали сходить с дистанции, он смягчил свою позицию. Теперь же, после перехода на пульсометрию, измерение лактата, с помощью которых можно определить функциональное состояние спортсмена, стало гораздо проще. Если пульс зашкаливает за 200 ударов, видно — человек не готов. Настаивать — значит доводить дело до крайности, вплоть до срыва сердечного ритма. В результате приходится снижать нагрузку. Вся группа бежит километр за 3.20-3.30, а один — за 4 минуты. Зато на том же пульсе, что и остальные.

— Часто бывает, что хоккеисты приходят на предсезонный сбор не готовыми?
— Бывает. Особенно те, кого приглашают из других клубов. Те, кто хоть раз прошел подготовку в межсезонье в Пинске, знают: чтобы не оставить легкие на поле, даже летом нужно быть в хорошей форме. Все, конечно, слышали о «предсезонке» в «Динамо». Но одно дело слышать, другое — прочувствовать на собственной шкуре. Одного хоккеиста я как-то поймал на слишком высоком пульсе, потом у него даже началась аритмия. Пришлось хвостом за ним ходить, чтобы по ходу тренировки человек не выходил за пределы разрешенной кардиозоны. В итоге парень нормально провел всю «предсезонку», а потом отлично сыграл в чемпионате.

Спорт-экспресс / 28.05.2010

Валерий Конов: Четыре зуба на ладони

Доктор Конов в российском хоккее легенда. Глаза игроков теплеют, стоит заговорить о нем. Да и сам он излучает теплоту - свойство для врача необходимое. Через его руки прошли тысячи пациентов - что в сборной, что в московском "Динамо". Возможно, Конову достаточно взглянуть на давний рентгеновский снимок, чтобы определить - кому принадлежит. Лично мы не удивились бы.На чемпионате мира в Кельне Валерий Евгеньевич работал с полной нагрузкой. И не его вина, что сборная вернулась лишь с серебром.

Пресс-служба ХК "Динамо" Москва / 24.07.2012

Валерий Конов: Как закалялась сталь

ХК «Динамо» начинает предсезонную подготовку. Победители Кубка Гагарина 2012 года прошли медицинское обследование. А на следующий день на базе в Новогорске состоялась открытая тренировка. Пока нагрузки невелики. Хоккеисты только втягиваются в ту тяжелую работу, которую им предстоит проделать на сборах по ОФП в Пинске, Белоруссия. Именно там будет закладываться фундамент будущих побед. Удержать титул труднее, чем его завоевать. Это понимают все, и настрой на тренировочную работу у команды очень серьезный. Даже Валерий Конов, врач команды и один из самых опытных специалистов в области спортивной медицины в России, признался, что был приятно удивлен. А ведь этот человек много чего повидал на своем веку. Именно у него корреспондент сайта VTBRussia.ru узнал подробности о текущем состоянии игроков, а также весьма интригующие детали предсезонной подготовки последних лет, которые проливают свет на то, какой ценой достаются победы в КХЛ.